Протоиерей Алексей Терентьев «У Бога чудес много»

22 января 2024 20:59

513

0

Новости Общество

Сергей Артемьев

Сиверский

Общество

Наше знакомство с настоятелем храма Тихвинской иконы Божией Матери в п.Сиверский, протоиереем Алексеем Терентьевым состоялось заочно - после того, как мне попала в руки книжка «Батюшкины сказки или Сказки одного мужчины». Многие из них весьма современны, говорят о проблемах сегодняшнего дня. Как говорится, сказка ложь, да в ней намёк.
Сказки, а скорее, притчи оказались интересными, нестандартными. Тем более, что их сочинил священник, что, в общем-то несвойственно для людей этого призвания. Чувствовалось, писал их человек неравнодушный, склонный скорее задавать вопросы, чем получать ответы. У отца Алексея Терентьева большая дружная семья. Супруга Нина и три дочери - Мария, Аполлинария и Феврония. Все они принимали посильное участие в создании книжки. В нынешнем году, объявленном в России Годом семьи, было интересно поговорить с православным священником и, одновременно, многодетным отцом о том, как создать и сохранить крепкую семью, любовь и верность в ней на долгие годы.         

Раннее утро, метель, пронизывающий ветер. Долго приходится блуждать по пустынным улицам и закоулкам посёлка Сиверский, пока не узнаёшь в двухэтажном зелёном здании храм Тихвинской иконы Божьей Матери, знакомый до того только по фотографиям. Мерцают в окнах огни лампадок, над трубой стелется дымок, храм в снежной полумгле похож на сказочный терем. Навстречу выходит среднего роста мужчина. На широкие покатые плечи наброшен полушубок, спортивные брюки, резиновые галоши.

- Извините, я по-домашнему, - говорит о. Алексей, - в храме сегодня службы нет.

Мы располагаемся в здании Воскресной школы. Чай, печенье.

- Вы угощайтесь, а мне со сладким, сами понимаете, нужно поосторожнее.

Как и положено любому русскому батюшке, о. Алексей – мужчина корпулентный, солидный. Говорит соответственно внешности - не спеша, размеренно. Правда, до тех пор, пока речь не заходит о самых любимых людях - жене и трёх дочерях. Глаза сейчас же загораются, вихрастые волосы над высоким лбом то и дело приходится приглаживать ладонью.

- Моя семья и есть моя жизнь. В 19 лет женился. Мы повенчались с матушкой Ниной на следующий день после регистрации в ЗАГСе. И вот уже мне 49, а я с каждым днём всё больше благодарю Бога за то, что он дал мне такое счастье, как жена и дети. В это смысле, я – абсолютно счастливый человек.

В нашей стране, по статистике, на десять браков семь разводов. Такие семьи, как у о. Алексея Терентьева, на вес золота.

- Как вы познакомились с будущей женой? Долго ли ухаживали? Говорят, что одна из причин нынешних многочисленных разводов – слишком скороспелые решения молодых.

- Ухаживал? Восемь дней. Нет, виделись мы, конечно, и раньше. Я пел в церковном хоре, она была регентом. Репетиции хора, службы в храме. Замечали друг друга, но не более. А после того, как встретились, разговорились, до заявления в ЗАГС прошло чуть больше недели.

- Наверное, прозвучит банально: значит, так Богу было угодно?

- Ну почему же банально. Именно так, буквально, - так было угодно Богу. Не то, чтобы он конкретно взял за руки Алексея и Нину и вручил их друг другу. У каждого человека есть полная свобода воли, но цепочка событий моей жизни и жизни Нины неминуемо приводила нас друг к другу. Кстати, будущая супруга задолго до знакомства со мной служила регентом именно здесь, в Сиверской, в нашем храме. Потом её направили в храм Петра и Павла в Шувалово, где я уже пел в хоре. И мы встретились. Для того, чтобы через много лет она вернулась сюда, но не одна, с семьёй.

Ничего случайного в мире не происходит. Я, например, в юности даже думать не думал, что стану священником. И только потом, значительно позже, изучая своё родовое древо, узнал, что по маминой линии мой прадедушка был священником. И он только продолжал длинную цепочку священнослужителей. Мне удалось докопаться до 1730 года. Там почти все священнослужители. Потом наша родовая ветвь духовенства прервалась, и мне выпало восстанавливать её.

- То есть, ваши предки каким-то таинственным образом привели вас к служению Богу?

- Я называю это требованием рода. Мы рождаемся и живём не сами по себе. Так или иначе, мы все в одной связке. Со своими предками, с окружающими нас людьми. Тому учит семья, тому учит церковь. Почему, собственно, это сегодня, как кость в горле для многих «либерально» мыслящих людей как на Западе, так и у нас. Семья и церковь. Хоть и пытаются у нас сегодня что-то возрождать, но сколько лет рушили? Грубо говоря, у человека два пути: либо соборный, с Богом, через «мы», либо каждый поодиночке, сам за себя.

- Отец Алексей, так, может быть, в этом и есть одна из главных проблем, если не сказать, бед России, что сегодня у нас все «сами по себе»? Легко распадаются семьи, при церквях, вам это хорошо известно, не возникают крепкие, устойчивые общины. Люди, по идее, должны собираться в общество. Чтобы при необходимости протянуть кому-то руку помощи, как это было в стародавние времена. Но, похоже, бесконечный индивидуализм захлестнул наше общество…

- Дело не в общине и не в общинности. Разве для того, чтобы протянуть руку помощи, вам обязательно нужны помощники? Добрые дела мы ведь совершаем не во имя спасения. В православной традиции добрые дела – это свидетельство освящения души, того, что в этой человеческой душе живёт благодать. Не то, что я сотворил доброе дело и давайте мне за него дивиденды, а не пройти мимо нуждающегося, помочь – естественное состояние человека.

Кто-то из отцов сказал: «Гордость никогда не мнит себя гордой, а смирение никогда не видит себя смиренным». В своё время я хотел пойти по пути монашества. Мне хотелось братства, той самой общинности, о которой вы говорите. Но какое нужно ещё братство, плюс к тому, которое у нас уже есть? За которое мы уже несём ответственность. Ведь многие забывают, что пребывание в лоне церкви – это ещё и ответственность. Я как член церкви несу ответственность за её евхаристическое единство. То же самое происходит и в семье. Мы не просто соединились друг с другом по любви, или потому, что так надо. Мы несём ответственность за своего спутника жизни, за деток, которые появляются на свет. Ответственность, может быть, самое главное в семье. Многие об этом не то, что забывают, а даже и не думают.

- Я родился в Ленинграде, в 1974 году. Мама – медработник, отец – инженер, военпред на судостроительном заводе. Обычная советская семья. Одно из самых ранних и ярких воспоминаний детства – запах печного дыма. Мы с отцом пришли к кому-то в гости, мне года четыре. В доме дачном, деревенском топилась печь. Я сидел на кухне, пил, наверное, чай, не помню сейчас, конечно же. Но отчётливо помню запах дыма, «деревенский» запах. С тех пор я всегда знал, что буду жить в деревенском доме, и в нём обязательно будет печь. Как видите, мечта исполнилась.

Ещё одна мечта детства – мотоцикл! Долгое время было не до него, мама панически боялась мотоцикла. Потом денег всегда не хватало, да и супруга запрещала, зная мой характер. Но потом мы купили машину, и через некоторое время, так случилось, попали в аварию. Опять же, мы предполагаем, Бог располагает. Машина в хлам. Я продал то, что от неё осталось, и появилась возможность купить мотоцикл. Жена сказала: «Делай, что хочешь!» Я тут же поехал в мотосалон и сделал, что хочу. Приобрёл свою мечту детства. По весне буду открывать уже третий сезон.      

- Не батюшка, а прямо байкер какой-то!

- Мне многие так говорят. Мотоцикл – это состояние души. Пока не попробуешь – не поймёшь. Состояние свободы. Я в детстве хулиганистый был. Непослушный. Никак тогда не мог понять, да и сейчас не понимаю, зачем делать домашние задания? Отучился в школе, а потом свободное время. Можно в снежки поиграть, в футбол погонять. Поэтому у доски в школе оценки 4-5, а по домашнему заданию двойки. После 8-го класса пошёл в медучилище.

- По настоянию родителей?

- У меня мама была медработник, бабушка, так что, можно сказать, продолжал семейную традицию. Но, в принципе, у меня каких-то особых желаний и целей тогда не было. Знаете, как бывает: иногда человек ищет своё дело, а бывает, что дело находит человека. У меня, скорее, второй случай.

- У вас была какая-то специализация в медучилище?

- Будете смеяться, но будущая моя профессия звучала так: «Медсестра широкого профиля». Так было написано в документах. Оказывается, в военных медицинских заведениях существует понятие «медбрат», а в гражданских – только медсестра. Оно и понятно. У нас в училище на восемь групп было всего двенадцать парней.

- В цветник попали!

- А я всю жизнь в цветнике живу. Одно время у нас жила лошадь, дочки увлекались, и я смеялся. У меня – жена, три дочки, тёща, кошка и кобыла! Мужик я был здесь один. Всегда.

- После окончания медучилища работали по профессии?

- А я не окончил. Пришлось уйти, не доучившись. Я же говорю, хулиганистый был. Мы создали в училище музыкальную группу, играли, естественно, рок. Я в своё время занимался в музыкальной школе. Фортепьяно, баян, гитара. Вот на этой музыкальной почве и возник конфликт с руководством. До сих пор жалею, кстати, что не окончил обу-
чения. Но, делать нечего, пришлось идти работать на завод, к отцу. Работал слесарем. Девять месяцев на заводе. Я потом смеялся: это как младенца выносить. И на самом деле так оно и было. Переход от детства к взрослой жизни. Это знаете, как котёнка берёшь за шкирку и макаешь во все оставленные им лужи. Но! Нахлебаться не даёшь. Так и я, вспоминая потом, чувствовал, что словно чья-то рука макает меня во всякое, но бережно макает. Наркотиков я избежал, хотя очень много моих тогдашних друзей-приятелей пошли по этому гибельному пути.

Это 1989-90 годы, дурман и распад в стране и, естественно, среди молодёжи. Власть тормоза отпустила, вожжи бросила, и …понеслось! Но, конечно, покурить-выпить, это, что скрывать, было. В храм я пришёл, точнее, меня привели, в Успенский пост. Это был 1991 год, 18 августа. На следующий день, хорошо помню, путч случился. Привёл меня приятель. Он уже работал при храме Петра и Павла, что в Шуваловском парке в Ленинграде. Восстанавливался храм, он там помогал, и меня приобщил. Получилось как. Я накануне возвращался с очередной пьянки-гулянки. Дошёл до парадной, а войти не могу. Тем более, подняться на пятый этаж. Приятель – сосед Дима, хороший человек, как раз возвращался домой. Довёл меня до дверей квартиры. Утром приходит: «Ну, как? Голова не болит? Не надоело? Давай, собирайся, поехали. Поможешь».

И так я оказался в храме. Первый день пришёл, второй. Мне всё нравится. Так получилось, что я сразу порвал с прошлым. Одним махом. Никому ничего не сказал. Работал при храме и рабочим, и сторожем, нередко ночевал там, долго было домой возвращаться. Друзья мои, или те, кого я считал друзьями, всё же вычислили меня, даже приехали компанией «спасать». Думали, что меня здесь попы насильно удерживают. Я у кого-то взял подрясник, вышел к ним. Они смотрят: «Ты что, всё уже?» Я говорю: «Всё!» Так и остался при церкви. У меня бас какой-никакой был. Начал петь в хоре. Там и свела нас судьба с Ниной.

- Батюшка, мы всё же не просто так разговариваем, один на один. Готовим интервью. Если мы напечатаем в газете, а потом и в интернете появится статья с вами. Прочтёт кто-то из прихожан про все эти подробности, что вы сейчас рассказываете, скажет:
«А-а! Вот он какой, наш отец Алексей. Безобразничал по молодости»! Не боитесь несколько испортить репутацию?

- Кто? Я боюсь? Из песни слова не выкинешь, у каждого свой путь к Богу. Мой ещё сравнительно лёгкий. Многих искушений и падений удалось избежать. Да и помните фразу из «Служебного романа»: «Моя репутация настолько безупречна, что меня давно пора скомпрометировать!»

Отец Алексей заразительно смеётся. Он, вообще, очень смешливый, необыкновенно радостный человек. В его доме, и в Воскресной церковно-приходской школе у меня всё время всплывали в памяти строчки Иосифа Бродского:       

В деревне Бог живет не по углам,

как думают насмешники, а всюду.

Он освящает кровлю и посуду

и честно двери делит пополам.

Виною ли тому стены и иконы старого храма, тепло и уют в доме о. Алексея, его искренность в рассуждениях о Боге, заразительный смех и лёгкость в общении, ей Богу, присутствие чего-то высшего, неземного не покидало меня во всё время нашей беседы.

«Включите воображение»

Именно так» «Включите воображение» - обращается к своему читателю о. Алексей в одной из сказок из сборника «Батюшкины сказки». Здесь все действующие лица, даже предметы вроде монетки, щётки, табуретки, щепки, наделены живой душой. Переживают, мыслят, вольно или невольно совершают поступки наравне с людьми. Как мне представляется, это центральная мысль, которую хотел выразить о. Алексей в своём сборнике.

- Кому пришла идея написания сказок?

- Моей жене, матушке Нине. Она сейчас работает над таким направлением в психологии, которое называется сказкотерапией. Более подробно нужно у неё спрашивать, конечно. Но, если в двух словах, речь идёт о взаимодействии сказочных смыслов и повседневной реальности. Это, безусловно, сказки для взрослых. Началось всё с эксперимента. «Почему бы тебе не написать сказку?» - спросила она меня. «Например, о человеке, который может послужить как орудием зла, так и, наоборот, сделать доброе дело. Только раз уж это сказка, возьмём в качестве героя любой предмет. Например, карандаш». Так появилась сказка «Карандаш». Им можно написать как донос, так и признание в любви. Сказка была опубликована в интернете, понравилась многим людям. Их похвала меня приободрила. Пошли другие сказки. Я их ни в коем случае не придумываю, не «пишу», а записываю. Всё в этом мире взаимосвязано между собой. Люди, животные, явления природы, сугубо материальные вещи. Человек – лишь частичка сотворённого Всевышним мира. Но именно на нём, на человеке, лежит ответственность за всё происходящее вокруг.

Слово «ответственность» чаще всего звучало в нашем долгом разговоре с о. Алексеем Терентьевым.

- Когда ко мне приходит креститься человек более-менее взрослый, я задаю ему два вопроса. Первый: «Зачем вам это нужно»? Как правило, отвечают, что нужна поддержка в жизни, ничего толком не клеится, вот и решил покреститься. Человек думает, что, крестившись, он немедленно улучшит свою жизнь. Я говорю: «Как вы думаете, если вы будете креститься во имя того, кто сказал: «Если меня изгнали, будут гнать и вас», то сразу в вашей жизни всё наладится? Тот, кто сказал: «Лисы имеют норы, а птицы гнёзда, а вот сыну человеческому негде главы преклонить», он вас утвердит в получении благ этого мира?

И второй вопрос, который я задаю: «А зачем вы здесь нужны?» То есть с крещением открывается дверь в церковь. Но в церковь мы входим через евхаристию. Наступает то самое единство, о котором мы говорили. В Боге с церковью и в церкви с Богом. Это ответственность, которая возлагается на каждого члена церкви. Готов ли человек нести ответственность за свою церковь, за единство? Может, лучше оставаться просто хорошим человеком? Ведь Бог не оставляет своим промыслом любого человека, в том числе и некрещеного. Нести ответственность за ближнего своего, за церковь, соблюдать посты, посещать службы для человека должно быть так же естественно, как дышать. Мы ведь не задумываемся, когда совершаем вдох-выдох. Меня несколько лет назад Бог миловал, послал тяжёлую болезнь. Три недели я провёл в коме. После этого долго и трудно заново учился дышать. Поверьте, это вовсе не простое дело - дышать.

- Я давно заметил шрам у вас на горле, но не решался спросить. Это – последствие болезни?

- Да. Тяжело пережил свиной грипп. Помните, бушевал такой. Все в семье переболели сравнительно легко, а меня зацепило нешуточно. Стало трудно дышать. Выходил на улицу, чтобы надышаться, воздуха не хватало. Потом ослабел совсем, слёг. Врач приходил первый раз: «Похоже на воспаление». Ничего не ем, жена принесла киви. Почистила, говорит: «Ты хоть поешь что-нибудь. Нельзя же так». Ем, чувствую, что дыхания нет вообще, как пена какая-то в горле стоит. Говорю, вызывай «скорую», плохо совсем. «Скорая» приехала, женщина-врач осмотрела меня, послушала. «Двустороннее воспаление лёгких, пневмония. Срочно в больницу!» Сначала в палате интенсивной терапии здесь, в Сиверской, лежал, а потом уже плохо помню. Начал отключаться. Привезли в КМБ, да не в то отделение. Бедная жена, металась там между врачами, а я на каталке уже медленно отходил. Окончательно потерял сознание.

- Вы пережили клиническую смерть?

- Да. Сердце останавливалось несколько раз. Иногда я приходил в себя. Помню докторов, склонившихся надо мной. Жену, она, молодец, как-то умудрялась прорваться в реанимацию. Вся закрытая, маской, шапкой, только глаза видны. Но я почему-то помню, как она улыбалась. Я даже слышал её голос. Всё, мол, хорошо, врачи говорят, что ты идёшь на поправку. А я ни говорить, ни шептать не могу. Только губами шевелю, что устал, больше не могу. И потом опять провал.

- Многие, кто пережил клиническую смерть, вспоминают коридоры длинные, ещё что-то в этом роде. А что помните вы?

- Только свет! Ослепительный тёплый свет. Очень красиво. И состояние покоя. Только начинаешь осматриваться, как удар в грудь. «Иди обратно, мол!» Не знаю уж, чем заводили сердце, дефибриллятором, просто массажем, но ключица у меня после этого была сломана. Когда третий раз оттуда вынырнул, Денис Александрович, врач, говорит: «Ну вот, теперь всё в порядке». И сразу стало больно во всём теле, что-то пищит, пиликает. Тяжесть навалилась страшная. Но с тех пор постепенно начал выкарабкиваться. Я даже с благодарностью вспоминаю то время. Это были дни, когда Бог держал меня за руку. Но каждый раз это оказывалась либо рука врача, либо медсестры, либо моего друга - священника отца Константина, который пришёл меня пособоровать, либо рука жены. Я держался тогда за руку Бога, а он держал меня.

- Можно сказать, чудо случилось.

- Конечно. А что наша жизнь, если не чудо? Помните же поговорку: «У Бога чудес много». На всех хватит. Особенно в эти праздничные святочные дни.

                                                                                                                                                                         Андрей Павленко